Из того-самого-дневника 5

[=otrajenie=]

Запись от 2 февраля 2007

о Зиме.

Счастье находиться в немеющих от холода руках и индевеющем дыханий. Когда ты ощущаешь кожей свои собственный воздух, он оседает инеем на шероховатости шарфа. Когда бледная кожа рук становится огненно красной, ты горишь, это жар: холодный и идеальный.

Ты чувствуешь как руки колет тысячи иголок, это красиво. Ты всматриваешься в собственные руки и улыбаешься.

Музыка радует выбором любимых песен.

Я сбегаю ото всех и бреду. По полупустынным улицам, что кажутся улицами из детской доброй книги. Этот маленький город и его зелёные фонари. Это снежинки, огромные, тяжёлые и радостные, которые скрывают грязь и мир кажется мимолетней сказкой.

У тебя в ушах музыка, ты не слышишь надоедливого «девууушка». «Девууушка» на распев.

Я бреду медленно, с задранной головой и ловлю снежинки губами. Это поцелуй. Моя единственная, неповторимая, идеальная любовь. Любовь к зиме.

Ты вынужден каждый день быть в форме, иначе каким бы умным и талантливым ты не был, ты останешься незаметен. Ты должен быть в форме, люди не любят чужих несовершенств, им хватает своих.




Я бреду по улице с фонарями, огромными снежинками, мягким светом. Улице маленького городка и у меня в ушах своя реальность из любимых песен. Люди словно в немом кино. Они улыбаются, они приостанавливаются и улыбаются, оборачиваются в след. Им плевать, как ты выглядишь, ведь сейчас ты похож на счастье.




Проспекты заканчиваются быстро. Я кружусь на месте, прячу нос в шарф, на красную от холодного тепла кожу рук оседают крупные снежинки. Они тают не столь быстро, они на мгновение сливаются с тобой.

Я улыбаюсь.

У меня сейчас другая походка. И я вся в снежинках.




Я помню как весну назад спешила перейти вот здесь дорогу, я должна была ответить ей на письмо.

Я помню, как разгребала носками ботинок листья вон на той улице, и я грустила, хандрила и умирала.

Я помню, как там, через два дома меня хватали за руку, чтобы я не уходила навсегда.




У зимы нет лиц. Они есть у всех времён года, но только не у неё.

Я не помню лиц своих несчастий зимы.

Остальные я помню: чёрточки, движения, запахи, слова. Убивающие.

У зимы нет лиц и я люблю.

Люблю до озябших рук, до пробирающегося под одежду ветра, до покрытых снегом волос.




Когда снег кружиться у фонарей. Пусть у фонарей, освещающих надпись «Аптека», да где угодно. Когда он кружится и переливается, всё оживёт.




А дома тебя захлестнёт тепло.

@темы: о том самом, девичьи радости, пыльное-старое, тот-самый-дневник, чтобы, не потерялось